По данным Росстата, после сентябрьской стагнации в октябре текущего 2025 года в России зафиксирован 3-процентный рост промышленного производства, который совпал с возобновлением роста бюджетного дефицита. Удивляться не приходится, поскольку промышленный рост обеспечило по большей части военное производство, а гражданский сектор, по оценке Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, все глубже погружается в рецессию. О промышленной рецессии говорят также индекс деловой активности и индекс промышленного оптимизма.
На минувшей неделе Росстат опубликовал данные по промышленному производству за октябрь. После сентябрьской стагнации, когда производство в годовом выражении выросло в пределах статистической погрешности – на 0,3%, отмечен уверенный 3-процентный рост. Как месяц к месяцу, так и год к году. Не сказать, чтобы совсем уж неожиданно. Примерно две недели назад Минфин обнародовал предварительные данные об исполнении федерального бюджета за октябрь. После двух профицитных месяцев опять начала шириться прореха. Связь прямая.
Если чуть-чуть углубиться в детали опубликованных Росстатом данных, несложно удостовериться, что основной вклад в рост промышленного производства внесло оплаченное из бюджета производство оружия. А гражданский сектор, особенно обрабатывающие производства, погружаются во все более глубокую депрессию. И это позволяет говорить о качественных изменениях, которые происходят в российской экономике. Если раньше доля военно-промышленного сектора росла за счет опережающего роста представляющих его отраслей на фоне более скромного роста гражданского сектора, то сейчас – еще и за счет сокращения гражданского производства.
По оценке Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, эта часть экономики в октябре потеряла еще 0,2% выпуска – и 4,9% с начала года. Лидерами роста стали "прочие транспортные средства", в которые включаются танки и другая бронетехника, а также беспилотники. К октябрю прошлого года их выпустили на 41% больше. Почти на 20% выросло производство "готовых металлических изделий". Там кроются снаряды и бомбы. При этом производство автомобилей в России стремительно летит в пропасть. Только за месяц выпуск упал на 8,9%, а к октябрю 2024 года, по иронии судьбы, уже почти на те же 40%, на которые выросло производство "прочих транспортных средств".
Впрочем, даже внутри этой категории диспропорции более чем красноречивые. Аналитики Центра макроэкономического анализа обращают внимание на то, что внутри 41-процентного роста кроется и падение на треть (33,7%) железнодорожной техники, и взлет на 86% процентов производства "летательных аппаратов". Но под летательными аппаратами подразумевается явно не гражданская авиация, которой у России сейчас фактически нет. Без малого вдвое за год (и в 3 с лишним раза с 2018 года) выросло производство одноразовых беспилотников, которые моментально "утилизируются" во время ежедневных налетов на украинские города и объекты инфраструктуры.
Если же посмотреть на более длительном промежутке времени, можно оценить масштабы того структурного перекоса, который образовался в российской промышленности с начала войны. А заодно понять, как на практике реализуется старый лозунг "Пушки вместо масла". Или, в современном российском прочтении, "бомбы вместо холодильников".
Аналитики Центра макроэкономического анализа, помимо прочего, подсчитали среднесуточное производство в разных отраслях и сравнили его с 2018 годом. И вот один пример: бомб со снарядами – то есть "готовых металлических изделий" – производится сейчас в три раза больше, чем в 2018 году, а потребительских товаров длительного пользования (то есть тех самых холодильников) – на треть меньше.
О том, что производство оружия, которое за годы войны выросло кратно, фактически существует за счет гражданского производства, выигрывая конкуренцию за ресурсы, свидетельствует и тот факт, что этих самых ресурсов в России больше производиться не стало. Полезных ископаемых в октябре 2025 года добывалось меньше, чем в 2018 году. Рост производства электроэнергии за 7 лет составил всего 5%. Кокса и нефтепродуктов производится столько же, сколько в 2018-м, и меньше, чем в 2019 году. Металлурги почти на 5% не дотягивают до уровня 2018 года. Зато накопленная за 2019-2024 годы инфляция, согласно официальным данным Росстата, составила 54%, а к настоящему моменту превысила 60%.
Возвращаясь к октябрьскому всплеску роста промышленного производства, можно констатировать еще одно качественное изменение: военно-промышленный сектор перестал быть "локомотивом", который генерирует заказы для остальных отраслей и стимулирует там рост выпуска. Об этом говорят опережающие индикаторы.
Компания S&P Global опубликовала свежий индекс деловой активности в российской промышленности, который подсчитывается на основании опросов менеджеров по закупкам. Ноябрьские опросы проводились с 12 по 24 ноября. Значение выше 50 пунктов говорит о росте деловой активности, ниже – о спаде. В ноябре значение составило 48,3 пункта, и это шестой подряд месяц спада деловой активности – самый длительный период с "ковидного" 2020 года. Формально 6 месяцев – это два квартала подряд, что делает вполне уместными разговоры о рецессии, что бы по этому поводу ни думала глава Банка России Эльвира Набиуллина.
Параллельно с индексом деловой активности вышел еще один показатель, который считает Институт народнохозяйственного прогнозирования – индекс промышленного оптимизма. Он тоже является результатом опросов менеджеров. Разница в том, что индекс деловой активности отражает текущее состояние, а промышленный оптимизм – опережающий индикатор, в котором учитываются и планы предприятий. По результатам ноября российские промышленники уже более полугода демонстрируют пессимизм. В ноябре степень этого пессимизма была максимальной с апреля 2020 года, когда, как напоминают авторы исследования, в России был объявлен карантин.
Природа этого пессимизма лежит на поверхности. О том, какую роль играет военное производство в разгоне инфляции, сегодня осведомлены не только промышленные менеджеры, но и, похоже, даже школьники старших классов. О том, какая связь между инфляцией и ключевой ставкой, тоже. И проблема не только в том, что кредиты дороги, но еще и в том, что их стоимость значительно превышает стремительно падающую рентабельность в российской экономике.
На этот разрыв некоторое время назад обратили внимание в Центре макроэкономического анализа. И вот что пишет его руководитель Дмитрий Белоусов в своем последнем докладе: "Продолжилось падение рентабельности в промышленности. Её уровень практически сравнялся с рекордно низкими значениями периода COVID. Разрыв со ставкой по кредитам достиг абсолютного рекорда. Такая ситуация, очевидно, дестимулирует инвестиционную активность, что понижает перспективный потенциальный выпуск, ограничивает в среднесрочной перспективе расширение предложения и, таким образом, при прочих равных, способствует повышенному уровню инфляции в будущем".
Иными словами, происходит то, о чем предупреждали год с лишним назад. Дорогие кредиты действуют "избирательно" и бьют по гражданскому сектору. Военная промышленность продолжает разгонять цены, а заодно и обеспечивать терпимую статистику. Но инфляция теперь уже растет не только и даже не столько из-за опережающего спроса, сколько из-за сокращения предложения. Это еще одно качественное изменение, которое говорит о структурном кризисе. И хорошего выхода из этой ситуации просто нет. Снижение ставки вернет на рынок отложенный спрос, ослабит рубль, спровоцирует резкий рост цен. При этом гражданская промышленность уже сейчас перегружена долгами, и адекватного роста производства от нее ждать не стоит.
Сокращение военных расходов тоже провести безболезненно не получится. Военная промышленность, пусть и выполняет функции раковой опухоли в экономике, но все-таки является неотъемлемой ее частью. И лишившись заказов от военных заводов, гражданские предприятия лучше чувствовать себя не будут. Одним словом, тупик и неприятный для экономических властей выбор одного из двух плохих вариантов. Впрочем, платить все равно россиянам.
